Жительницу Новороссийска, когда она была маленькой девочкой похитила жена немецкого офицера

Людмиле Михайловне Павловой 82 года. Недавно она перенесла операцию на сердце (ей нельзя волноваться и плакать). Но она не может сдержать слез, вспоминая два эпизода своей жизни: как во время «большого террора» забрали ее отца (об этом ей рассказывала мать), и как ее пятилетней девчонкой похитила бездетная немка, но ей удалось сбежать.

Своего отца Людмила Михайловна никогда не видела. На память осталась только черно-белая фотография. На ней — бравый казак Михаил Авилов.

17 августа 1937 года он шел по центру Краснодара, к нему подошли люди в форме, схватили и увели. Семье ничего не объяснили.

— Мне было два дня отроду. К маме в роддом прибежал старший брат и сообщил, что отца забрали, а детей (их было четверо помимо новорожденной Люси) выкинули из квартиры на улицу, — рассказывает Людмила Михайловна. — Папа ни в чем не был виноват. Он работал на военном заводе простым грузчиком, потом конюхом — делал сбруи для лошадей. У него был брат Лука, который держал мельницу и считался зажиточным. Когда его раскулачивали, он сбежал. Может быть, моего папу забрали вместо дяди Луки. Не знаю.

Мама схватила меня и с роддома побежала на завод. Там ей дали старую повозку, запряженную такой же старой лошадью, и на ней она с детьми, без еды и воды, поехала в станицу Славянскую (сейчас это Славянск-на-Кубани), где жила наша бабушка.

В станице многодетную мать сначала поселили в шалаше из кукурузы, а затем ей слепили маленькую вальковую хатку из глины и соломы.

Семья только начала обустраивать свой быт, как началась война.

Летом 1942 года в станицу пришли немцы. Началась длительная оккупация со всеми ужасами: грабежами, насилием и убийствами.

— Наступили голодные, страшные времена, — плачет Людмила Михайловна. — Фашисты забрали все: кур, свиней, зерно. Сестру Аню немцы погнали в Новороссийск разгружать пароходы.

Однажды рядом с нашей хаткой упала бомба. Мама полетела со стула на пол, меня волной снесло под кровать, а брата и сестру выбросило на улицу. Бомба заржала как лошадь, ушла в землю под шелковицу и не взорвалась. Наш домик сильно накренился на один бок, но выстоял.

Хуже немцев были румыны, которые пришли чуть позже.

— Они убивали всех, кто им не нравился. Грабили. У нас была телочка, мы ее прятали в подвале, но ее нашли и забрали, — делится воспоминанием Людмила Михайловна.

Немцы жили рядом с домом семьи Авиловых в колхозном дворе.

—Там была женщина — жена полковника. Красивая, высокая, богатая немка. Блондинка, — продолжает рассказа Людмила Михайловна. — Она давно заприметила меня, так как я была беленькая, хорошенькая. Она говорила, что заберет меня. И вот, фашисты начали уходить из станицы. Мама спрятала меня в бочку, так как очень боялась, что меня украдут.

Утром пришли немцы, приставили к голове мамы пистолет и стали требовать выдать меня. Мама молчала, а мне стало так страшно за нее, что я вылезла из бочки и закричала: «Я тут!».

Меня схватили и посадили в машину между офицером и немкой. Я плакала, а немка предлагала мне конфеты и говорила: «Нихт Вайнен!» (не надо плакать).

Ехали мы очень долго, в итоге оказались в порту Кавказ. На пароме переправились в Керчь. И тут началась бойня! Пароходы горели, танки стреляли, люди гибли штабелями, падали в воду. Немка держала меня за руку очень крепко, но я сообразила, что надо бежать. Изо всех сил выдернула руку и дала деру.

Маленькая Люся бегала по полю боя и плакала, когда ее заметил высокий советский солдат в длинной шинели. Он остановил девочку и спросил, что она здесь делает.

— Я ему говорю: «Меня немка украла у мамы». Он в ответ: «Не бойся, девочка! Залезай под шинель». Так он меня спас. Позже я вместе с солдатами колесила около двух месяцев, пока меня не довезли до моста в родную станицу. Чумазая, голодная я побежала домой так быстро, что казалось взлечу. Забегаю в хату, брат увидел и давай кричать: «Мама, Люся вернулась!». Мама в слезы. С тех пор она меня от себя не отпускала.

Однажды в окопах Люся с друзьями нашли раненого советского солдата.

— Мы побежали к медсестре и рассказали ей о нем. Она стала ходить перевязывать его, а мы собирали вдоль дороги картофельные шкурки, варили и кормили раненого солдата. Бывало, удавалось кашки ему принести. Он, когда меня видел, говорил: «Девочка моя хорошая идет». После его забрали в госпиталь.

Вскоре семью Авиловых отправили в Ставропольский край.

— Началась выселка тех, кто жил в немецкой оккупации. Нас было очень много. Всех погрузили в старые вагоны и увезли в село Малые Ягуры Ставропольского края. Мы попали на ферму. Мама устроилась дояркой, жили в коровнике. Через пять лет нам разрешили вернуться в Славянскую. Когда мы приехали в родную станицу, то увидели нашу покосившуюся хатку, ничего с ней не случилось и мы вновь стали жить в ней.

В 11 лет Люся пошла работать на Славянскую птицефабрику. А потом судьба забросила ее в Новороссийск.

В городе-герое она работала продавцом в магазине, затем окончила медицинское училище и железнодорожный технику. 25 лет проработала бригадиром поезда в РЖД, а после медсестрой в нейрохирургическом отделении горбольницы №1.

— За плечам 56 лет стажа. Мамы давно нет, из пятерых детей осталось я одна, — заканчивает свой рассказ Людмила Михайловна.

Она всю жизнь искала своего отца. И лишь спустя много лет узнала, что тогда его забрали по ошибке и через месяц расстреляли.

Останки Михаила Авилова вместе с останками других жертв сталинских репрессий обнаружили в 2015 году на стройплощадке в Краснодаре на улице Красных партизан. Их перезахоронили. Могилы убитых теперь находятся в самом конце Всесвятского кладбища.

Источник: НАША Газета(Новороссийск)

• 

  Ваше имя

  Тип комментария   Нейтральный Положительный Отрицательный

  Комментарий

   

   

  

  Укажите ваше имя!

  Заполните поле комментарий!

  Введите результат полученной суммы правильно!

  Отправить комментарий

 
0
• 

  Сигизмунд

   

  09 Мая 2019 11:26

   

  Здоровья ей! Только одно уточнение — во время войны пароходы немецкие не могли зайти в бухту , наши были на мысе Дооб

  Ответить
 
0

• Гость

   

  09 Мая 2019 13:05

   

  Странно, что столько помнит, ведь ей было совсем мало лет. Наверно, рассказывали. Моя мама тоже 1937 года, но почти ничего не помнит, потом её мама и папа рассказывали. Мою маму и других детей партизаны в лес увели под Геленджик, там была вспышка полиомиелита. Так и осталась с покалеченной ногой.

  Ответить